Он был совершенно уверен в том, что поступит без проблем. Он уговаривал своего друга «Большого Джерри» Оранса «присоединиться к нему в Гарварде»³. Более того, он даже не собирался платить за свое обучение.

«Как-то утром я прочитал в газете Daily Nebraskan небольшую заметку, в которой гово­рилось: "Сегодня будет вручена стипендия Джона Миллера⁴. Кандидатам следует явиться в комнату номер 300 административного здания". Стипендия составляла пятьсот долла­ров* и давала возможность выбрать любое из лицензированных учебных заведений.

Я пошел в указанную комнату и оказался единственным человеком, который от­кликнулся на объявление. Три профессора, сидевших за столом, намеревались подо­ждать других кандидатов. Но я сказал: "Нет и нет. Вручение стипендии должно было состояться в три часа". И таким образом я получил стипендию, не сделав для этого ничего особенного».

Обогатившись «финансовым самородком», найденным на страницах университет­ской газеты, в один из дней Уоррен встал ни свет ни заря, чтобы успеть на поезд в Чи­каго, где проходило собеседование с гарвардскими абитуриентами. Ему было девят­надцать лет – на два года меньше, чем обычным выпускникам колледжа и любому сту­денту бизнес-школы. Его оценки были достаточно хорошими, но не идеальными. Не­смотря на то что Уоррен был сыном конгрессмена, он не пользовался каким-то связями для того, чтобы попасть в Гарвард. Так как Говард Баффет никогда не шел на уступки, то никто не собирался делать шаги навстречу как ему самому, так и его сыну.

Уоррен рассчитывал на то, что в ходе интервью хорошее впечатление произведет его глубокое знание рынка акций. До сих пор, как только он начинал разговор об ак­циях, у его собеседников не оставалось никаких вариантов, кроме как слушать его. Родственники, учителя, родители его друзей, соученики – все хотели знать его мнение по этому интересному предмету.

Однако он не понял, что миссия Гарварда заключалась в том, чтобы растить лиде­ров. Когда Уоррен прибыл в Чикаго и представился человеку, проводившему интервью, тот сразу смог проникнуть в трепещущее подсознание Уоррена, несмотря на убежден­ность последнего в себе как в профессионале в определенном вопросе. «Я выглядел так, как будто мне было шестнадцать лет, а мое эмоциональное состояние находилось на уровне девятилетнего. Я провел десять минут с выпускником Гарварда, проводив­шим интервью. Он смог быстро оценить мои способности и отказал в приеме».

Уоррену так и не представился случай блеснуть своим знанием фондового рынка.

Человек из Гарварда в мягкой форме сказал, что через несколько лет шансы Уорре­на на поступление могли бы быть значительно выше. Уоррен был наивен; он не впол­не понял, что имелось в виду. Поэтому, когда ему пришло письмо с отказом из Гар­варда, он был шокирован. Он вспоминает, что первая мысль, которая пришла к нему в голову, была: «Что же я скажу папе?»

Возможно, его отец Говард и был негибким, слишком упертым, но он не был осо­бенно требовательным по отношению к своим детям. Гарвард был мечтой Уоррена, а не его отца. Говард уже привык к неудачам и проявлял решительность даже при поражении.

Главный вопрос был в другом – что сказать матери.

Конечно, разговор на эту тему состоялся, но детали его не удержались у Уоррена в памяти. Тем не менее впоследствии он пришел к заключению, что отказ из Гарварда оказался одним из ключевых эпизодов его жизни.

* 500 долларов в то время были немалой суммой. В ценах 2007 года эта сумма составляла бы около 4300 долларов.