Анненберг наслаждался тем, что в его руках было два Значимых объекта собствен­ности, но он хотел иметь все три. Встреча в Sunnylands была первым па в том танце, который они с Баффетом периодически танцевали, выясняя, смогут ли они купить Wall Street Journal, и если да, то как.

Но, со слов Баффета, «в действительности он пригласил меня для того, чтобы я передал сообщение Кей».

Анненберги и Грэхемы когда-то были друзьями². В 1969 году во время слушания по вопросу назначения Анненберга на должность посла в Великобритании журна­лист Post Дрю Пирсон написал в своей статье, что состояние Анненберга «создано на бандитских разборках», и повторил необоснованный слух о том, что отец Аннен­берга ежегодно платил миллион долларов мафиози Аль Капоне за защиту³. Разгне­ванный Анненберг обвинил Грэхем в том, что она использует свою газету в качестве политического оружия против президента Никсона, который вернул его семье бы­лую респектабельность, выдвинув его на должность посла. «У президента Никсона, возможно, были недостатки, – говорил Анненберг позже, – но он оказал мне самую большую честь, которую когда-либо оказывали моей семье»⁴.

В то утро, когда состоялось слушание, Анненберг прочитал другую статью Пир­сона, в которой тот в красках описывал его мстительную редакционную статью в Philadelphia Inquirer. Он покраснел и схватился за грудь. Жена подумала, что у него сердечный приступ⁵.

Анненберг позвонил Грэхем и потребовал написать опровержение. Она попыта­лась его успокоить, но при этом отказалась исполнить его требование и сослалась на то, что никогда не вмешивалась в дела редакторов.

Тем же вечером, после напряженного дня, в течение которого Уолтеру пришлось один за другим опровергать заявления Пирсона, Анненберги неохотно отправились на званый обед, который проходил в джорджтаунском особняке Грэхем. На него было приглашено пятьдесят высокопоставленных гостей, приглашения были разосланы несколько недель назад. Анненберг всегда четко следовал протоколу, но в тот день был на взводе и поэтому принял близко к сердцу тот факт, что Кэтрин посадила его не рядом с собой, а между двумя своими подругами – женой уходящего в отставку посла в Вели­кобритании Дэвида Брюса Эванджелин Брюс и женой видного сенатора Лорейн Купер.

То, что Анненберг в штыки воспринимал малейшие проявления неуважения к своей персоне, во многом напоминало отсутствие объективности, присущее его другу Никсону. Они не могли очаровывать и обезоруживать⁶. Поэтому конфликт, возникший между женой Анненберга и Вэнджи Брюс по поводу оформления посоль­ской резиденции, приобрел угрожающие масштабы и омрачил весь обед*. Усугубило ситуацию еще и то, что миссис Купер сказала Анненбергу, что он недостаточно богат, чтобы быть послом⁷. Чувствуя, что с него хватит, Уолтер покинул прием и прекратил всякое общение с Кей Грэхем.

«Кей была очень этим расстроена. Она хотела во что бы то ни стало помириться с Уолтером. Кей вообще не любила ссориться. Это было не в ее стиле. Ей понравилось контролировать все вокруг, но она не была склонна к демонстративному поведению. Ей нравились "большие шишки", особенно мужчины. Поэтому ее совсем не устраивала сложившаяся ситуация. Но при этом она хотела дать понять Уолтеру, что не собира­ется указывать Бену Брэдли, о чем писать, а о чем не писать в газете. Так что когда мы встретились, он как раз думал издать книгу о Филе Грэхеме и его забавных зубах». Зубах Фила Грэхема.

«У Уолтера была теория, что плохие зубы – это признак психического расстрой­ства. А если Уолтер во что-то верил, его невозможно было переубедить в обратном. Я нравился Уолтеру только потому, что никогда с ним не спорил. Если бы Уолтер сказал мне, что черное – это белое, я бы просто промолчал. Таким образом, я стал посредником между ним и Кей». Анненберг хотел, чтобы Баффет передал Кэтрин со­общение. Даже если книга о зубах Фила и выйдет в свет, ей не стоит обижаться, ведь это всего лишь бизнес.

«Он был очень мил со мной. Провел в причудливую комнату для гостей, а затем пригласил в свой кабинет, где стояла небольшая витрина со старинной прусской мо­нетой, складным ножом и еще одним каким-то предметом. Это было все состояние его дедушки на тот момент, когда он приехал в эту страну из Пруссии. По словам Анненберга, только благодаря этим вещам он смог достичь нынешнего благополу­чия. Он много лет пытался восстановить репутацию своей семьи. Это была его самая большая цель в жизни».

Баффет прекрасно понимал мотивы поведения Анненберга и тем не менее не об­ратил внимания на то, что они во многом похожи. Может быть, потому что в других аспектах они различались между собой куда сильнее. Основными отличиями Ан­ненберга от Баффета были отсутствие чувства юмора, любовь к роскоши и официозу, враждебность к Грэхем и политические взгляды. И все же эти два проницательных бизнесмена в глубине души стремились к одному – проявить себя как в деловой, так и в социальной жизни, публично выразить свое уважение к отцам, с которыми, как им казалось, мир поступил несправедливо.

Они начали переписываться. Анненберг видел себя в роли учителя Баффета, препо­дающего ему основы благотворительности. Он считал, что богатые люди должны перед смертью отдать все свое богатство, чтобы те, кто будет провожать их в последний путь, не опозорили их достоинство**. Он хотел рассказать Баффету, как избежать возможных подводных камней. Анненберг, как и Баффет, был недоверчив по своей натуре и всегда старался проверять людей, с которыми его сталкивала жизнь. Поэтому он тщательно изучил обанкротившиеся фонды и их попечителей-мошенников. Наряду с письмами о тех или иных акциях он присылал Баффету информацию о фондах, которые разва­лились после того, как их благотворители умерли. Будучи филантропом и перспектив­ным издателем, газета которого выиграла Пулитцеровскую премию за раскрытие ма­хинаций руководства одной из благотворительных организаций, Баффет с интересом просматривал эти материалы. Анненберг заразил его своей инстинктивной неприяз­нью к руководителям, которые, как он говорил, «насиловали фонды».

«Дорогой Уоррен, – писал он Баффету в благодарственном письме за статью об управляющем Фондом Форда Маке Банди – типичном примере ненавистного Ан- ненбергом типа руководителя⁸. – Генри [Форд II] однажды сказал, что Макджордж Банди – это «самый высокомерный сукин сын в стране, ведущий образ жизни ара­вийского принца на деньги фонда»⁹.

Анненберг посвятил массу времени попыткам сделать так, чтобы его смерть не от­крыла дорогу каким-либо махинациям. Он рассказал Баффету о Фонде Доннера, руководитель которого поменял название на Фонд независимости, вычеркнув имя благотворителя***. «Со всем уважением я предлагаю вам сделать все возможное, что­бы обезопасить себя от такой ситуации в будущем, – писал он. – Помните пример Доннера»¹⁰. Баффет считал, что фонд, основанный им вместе со Сьюзи, не должен был называться Buffett Foundation. «Было глупостью так его назвать, – говорил он позже. – Хотя менять его название сейчас было бы еще большей глупостью, это было бы слишком очевидно»¹¹.

Анненберг также разделял баффетовское увлечение СМИ и издательским делом. TV Guide был самым крупным активом Анненберга. Еженедельник обладал такой же Зна­чимостью, как и Daily Racing Form, и имел намного более многочисленную аудиторию. Как только Баффет узнал, что Анненберг собирается его продавать, они с Томом Мер­фи тут же вылетели в Лос-Анджелес, чтобы уговорить посла продать его им.

Но Анненберг хотел оплаты акциями, а не деньгами. «А мы не хотели отдавать наши акции, – говорил Мерфи. – Уоррен никогда не отдавал свои акции. Я тоже старался по возможности этого не делать. Если так делать, никогда не станешь бо­гатым». Отдавая свои акции в обмен на TV Guide, Баффет как бы признавал, что в будущем акции Berkshire будут приносить меньше денег, чем акции журнала. В та­кой ситуации коммерсант фактически выражает презрение к собственному бизнесу, если, конечно, не платит переоцененными активами****. Учитывая то, как Мерфи и Баффет руководили своими компаниями и обходились со своими акционерами, было ясно, что они не сделают ничего противоречащего своим принципам, – и они действительно не купили TV Guide.

* В сущности, главным фактором принятия Анненберга в Британии было то, что он посвятил много времени, потратил значительную сумму из личных средств, а также принял целый ряд здравых суж­дений при вдумчивом восстановлении посольской резиденции Winfield House.

** В конце жизни Анненберг завещал основную часть своих средств Annenberg Foundation, а свою кол­лекцию произведений искусства – Metropolitan Museum of Art.

*** Имя Доннера не было полностью «стерто». В 1960 году, через семь лет после того, как он умер в воз­расте 89 лет, активы фонда в размере 44 миллионов долларов были разделены поровну между новым фондом Donner Foundation и первоначально существовавшим фондом, который изменил свое назва­ние на Independence Foundation (www.independencefoundation.org).

**** Хотя большинство слияний осуществляется путем выпуска новых акций (что имеет определенный

смысл с точки зрения налогообложения), такая ситуация подспудно создает небольшое преимущество для продавца. Желание выпустить новые акции предполагает, что покупатель предпочитает владение бизнесом продавца своему собственному. Исключением считаются лишь ситуации, когда переоценен­ные акции используются для покупки недооцененной компании у наивного продавца (чем иногда за­нимаются агрессивные покупатели, но происходит это значительно реже, чем может показаться).