Компания General Re, проблемный ребенок Berkshire, преуспела благодаря развитию страхового рынка после 11 сентября. По итогам 2007 года она объявила о самом при­быльном результате за всю свою историю, заработав 2,2 миллиарда долларов опе­рационной прибыли до налогообложения*. К тому моменту General Re смогла ком­пенсировать все потери, а ее балансовый отчет стал выглядеть лучше даже по срав­нению с состоянием, в котором Баффет ее купил. Вместо 14 миллиардов потока в конце 1998 года через 10 лет General Re имела 23 миллиарда потока и 12,5 милли­арда капитала. На нее работало не больше трети прежних сотрудников, а сама ком­пания изменилась до неузнаваемости**. С 2001 года General Re приносила в среднем 13,4-процентный возврат на капитал. Этот показатель мог бы оказаться еще выше, как писал СЕО компании Джо Брэндон в письме Баффету, если бы не «определенные печально известные вопросы»⁵. К ним относились 2,3 миллиарда долларов потерь, связанных со страховыми и перестраховочными полисами, проданными в предыду­щие годы, а также 412 миллионов долларов судебных издержек, связанных с ликви­дацией General Re Securities, подразделения компании, работавшего на рынке дери­вативов. Несмотря на это, General Re смогла избежать судьбы Salomon и преодолеть проклятие «Алой буквы». Баффет наконец-то смог искренне поблагодарить компа­нию и ее руководителей в своем письме акционерам 2007 года. В частности, он сказал, что «блестящее положение компании наконец было восстановлено» за счет «перво­классного исполнения первоклассного бизнеса»⁶.

Однако один крупный след бывших проблем General Re остался и тянулся за ком­панией до нынешних времен. Последний акт позора перед сменой руководства в 2001 году был связан со скандалом, напоминавшим скандал в Salomon, заставив­шим Баффета нарушить собственное правило о «недопустимости потери репутации ради фирмы». Это событие могло бы (если бы скандал набрал силу) кардинально изменить восприятие Баффетом новой законодательной среды, в которой крайняя степень раскаяния и сотрудничество с властями уже не могли помочь компании в ее общении с прокурорами. Крайняя степень раскаяния и сотрудничество теперь счи­тались минимально допустимым стандартом – отчасти именно из-за Salomon. Все не соответствовавшее такому стилю поведения (например, попытки компании за­щитить себя или своих сотрудников) могло послужить чуть ли не основанием для обвинительного заключения.

General Re завязла в нормативно-правовых проблемах, когда генеральный про­курор штат Нью-Йорк Элиот Спитцер начал в 2004 году широкомасштабное рас­следование в области так называемых конечных страховок. Термин «конечное пере­страхование» можно трактовать по-разному, однако если говорить просто, то это тип перестрахования, который клиенты используют чаще всего для финансовых или бухгалтерских целей – либо для того, чтобы укрепить свой капитал, либо для опти­мизации сумм или периодов получения доходов. И хотя обычно такая схема счита­ется законной, а порой и оправданной, конечное перестрахование было сопряжено со столь значительными злоупотреблениями, что законодатели в сфере бухгалтер­ского учета потратили десятилетия на то, чтобы их обуздать.

Перед началом своей карьеры на Уолл-стрит я работала в Совете по финансовым и бухгалтерским стандартам – организации, устанавливающей основные правила бухгалтерского учета в одной из команд, пытавшихся пресечь подобные злоупотре­бления. Мы занимались созданием правил, определяющих ведение бухгалтерских операций, связанных с конечным перестрахованием. После ухода из FASB я стала финансовым аналитиком. Работая в компании PaineWebber, я занималась акциями General Re, как раз когда она была куплена Berkshire Hathaway. Впервые я встретилась с Уорреном именно в связи с этим приобретением, а через некоторое время начала заниматься изучением акций Berkshire. До этого Уоррен не общался с аналитиками с Уолл-стрит, но для меня он сделал исключение. В интервью газете New York Times он сообщил, что ему нравилось, как я мыслю и пишу.

В 2003 году, после начала моей работы над этой книгой, General Re и управлявшая­ся Аджитом Джейном Berkshire Re были вовлечены в специальное расследование, связанное с продажей полисов конечного перестрахования. Как утверждалось, их деятельность привела к коллапсу австралийской страховой компании HIH⁷. Еще че­рез два года General Re была обвинена страховыми регулирующими органами и дер­жателями страховых полисов в мошенничестве. Поводом для этого послужили про­блемы страховой компании из Вирджинии под названием Reciprocal of America (они были связаны с ее же неправомерными действиями). Несмотря на то что Министер­ство юстиции активно занималось этим делом, против General Re или кого-то из ее сотрудников не было выдвинуто никаких обвинений⁸. В том же году расследование деятельности страховой отрасли, инициированное Элиотом Спитцером, побудило юридического консультанта Berkshire, компанию Munger, Tolles & Olson, начать соб­ственное расследование, в результате которого выяснилось, что шесть сотрудников, в том числе бывший СЕО General Re Рон Фергюсон, а также бывший финансовый директор Элизабет Монрад предположительно вступили в сговор со своим клиен­том – компанией AIG с целью покрытия бухгалтерского мошенничества. Предпо­ложительное мошенничество было произведено путем перестраховочной сделки, призванной ввести в заблуждение инвесторов и аналитиков с Уолл-стрит (в том чис­ле и меня) – 500 миллионов долларов из резервов AIG были незаконно переведены на публично демонстрировавшийся баланс AIG. В июне 2005 года двое из участни­ков предполагаемого заговора, Ричард Нэпьер и Джон Хаусворт, вступили в сделку со следствием и дали показания, а пятерым остальным – четырем высшим руково­дителям General Re и одному руководителю AIG – были предъявлены обвинения в заговоре и мошенничестве.

Заседание федерального суда, проходившее в Хартфорде в январе и феврале 2008 года, было примечательно тем, что прокуроры использовали в качестве довода обвинения записи телефонных бесед, в которых некоторые подсудимые многократ­но и в красках описывали механику проведения сделки. Подсудимые апеллировали к Баффету, утверждая, что он одобрил основные положения сделки и был вовлечен в процесс обсуждения комиссионного вознаграждения за нее. Против Баффета не были выдвинуты никакие обвинения, и, по мнению прокуроров, он не был вовле­чен в незаконные действия. Имя СЕО General Re Джозефа Брэндона, входившего в число возможных подозреваемых по данному делу, активно муссировалось ад­вокатами подсудимых. Последние также утверждали, что он был в курсе сделки. Брэндон принял решение сотрудничать с федеральными прокурорами, не прося взамен иммунитета. По мнению подсудимых, в курсе сделки был и COO General Re Тэд Монтросс. Однако ни он, ни Баффет не были указаны в числе возможных по­дозреваемых. Ни один из этих трех человек не давал в ходе разбирательства пока­заний под присягой.

Я была привлечена к процессу в качестве свидетеля и эксперта и дала показания в том, что «с большой долей уверенности» я бы не изменила £ври рекомендации в от­ношении AIG на «покупать» в начале 2000 года, если бы знала истинное положение вещей с финансами компании. В ходе перекрестного допроса я подтвердила факт знакомства со всеми участниками процесса. Кого-то из них я знала лучше, кого-то хуже, но с большим уважением относилась ко всем ним. Я также дала показания о своих отношениях с Уорреном, упомянув, что пишу эту книгу, и сообщила, что Джо Брэндон является моим близким другом с 1992 года. Меня не спросили относительно Тэда, с которым я тоже была знакома.

В феврале 2008 года все пятеро обвиняемых были признаны виновными по всем пунктам. В момент, когда эта книга выходит в свет, принимается решение о сроках их тюремного заключения. Теоретически речь может идти и о пожизненном заклю­чении, однако есть шансы полагать, что приговор будет несколько мягче. Все при­знанные виновными сообщили о том, что будут подавать апелляцию.

В настоящее время я участвую в качестве свидетеля со стороны бывшего СЕО AIG Хэнка Гринберга еще в одном судебном разбирательстве, инициированном гене­ральным прокурором штата Нью-Йорк. На момент написания этой книги у Berkshire Hathaway нет незакрытых вопросов в отношениях с SEC и Министерством юстиции. В апреле 2008 года СЕО General Re Джо Брэндон ушел в отставку для того, чтобы ускорить процесс урегулирования претензий между компанией и правительствен­ными органами. Соответственно пока что я не могу давать дальнейших комментари­ев по этому вопросу.

Я постаралась максимально полно изобразить личность Уоррена Баффета в этой книге. Читатели смогут сформировать свое собственное впечатление о том, будет ли он участвовать или игнорировать обвинения в мошенничестве, выдвинутые против клиента Berkshire Hathaway.

Напоследок необходимо отметить, что губернатор Нью-Йорка Элиот Спитцер, инициировавший расследование, подал в отставку всего через месяц после осужде­ния ответчиков в деле AIG. Непосредственно перед отставкой он был обвинен в свя­зях с проститутками из эскорт-службы под названием «Клуб императора».

* Из этой суммы исключено примерно 180 миллионов долларов вмененного дохода на инвестиции в размере 5,5 миллиарда долларов, которые Баффет перевел со счетов General Re на счета National Indemnity и Columbia Insurance с помощью внутрикорпоративных контрактов по перестрахованию. General Re оценивала показатель возврата на вложенный капитал на уровне 150 базисных пунктов в 2005, 2006 и 2007 годах.

* Комбинация прибыли от андеррайтинга и повышения потока обеспечила средний прирост на капи­тал в 2006 году на уровне 20% – в предыдущие годы компания несла убытки. General Re наращива­ла свою балансовую стоимость в среднем на 12,8% начиная с 2001 года. Ее капитал составил свыше 11 миллиардов долларов – на момент покупки компании он составлял лишь 8,6 миллиарда. General Re заработала 526 миллионов долларов прибыли от андеррайтинга по страховым премиям на общую сумму около 6 миллиардов, для сравнения: при прежнем объеме стразовых премий, составлявшем около 9 миллиардов, она несла потери от 1 до 3 миллиардов (в зависимости от года). «Поток» вырос с 15 до 23 миллиардов при 32%-ном сокращении объема премий.