Пришествие в Berkshire символа компьютеризации фондовых рынков отражало про­блемы, с которыми продолжала бороться Salomon. Ее бизнес оставался неповоротли­вым, и компания так и не могла опять встать на ноги. В 1994 году Мохан попробовал увязать компенсационный план с теорией, согласно которой сотрудники компании должны делить риск с акционерами. Это означало, что в хорошие времена служащие получали бонусы, в плохие, как и акционеры, теряли деньги. В Salomon были те, кто согласился с этим планом*. Но подобная система оплаты была совершенно нетипич­на для Уолл-стрит, поэтому из Salomon сразу же уволились 35 топ-менеджеров. О тех, кто ушел, не желая принимать на себя риски, Баффет говорил с отвращением.

Осиротевшие без Мэриуэзера арбитражеры боролись за свою долю. Баффет хо­тел платить за результат – большую часть денег компания зарабатывала на скупке и продаже ценных бумаг, – но увеличивающаяся конкуренция приводила к тому, что делать это становилось все сложнее и сложнее.

Арбитражеры исходили из того, что разница в цене между похожими или связанны­ми между собой активами в конце концов уменьшится. Например, они делали ставку на то, что две очень похожие акции через некоторое время будут торговаться по более схожей цене**. Но с ростом конкуренции на рынке подобного рода операции стали ред­костью. Поэтому арбитражеры стали увеличивать ставки, идя на все больший риск.

Если они проигрывали, то удваивали ставки или увеличивали объем торговых опе­раций. В обоих случаях они шли на это потому, что прибыль от продаж сокращалась и приходилось увеличивать объем торговли, часто занимая для этого деньги.

Правила ипподрома говорят, что так поступать нельзя, потому что невозможно получить деньги назад тем же способом, каким ты их потерял. Математически это можно объяснить так: если у кого-то есть доллар и он теряет 50 цейтов, он должен удвоить количество денег, чтобы вернуть потерянное, а это сложно» сделать. Между тем всегда есть соблазн занять для следующей ставки 50 центов. Но тогда, чтобы вер­нуть потерянное, нужно заработать 50 процентов от имеющегося плюс сумму на вы­плату процентов за долг. Вроде бы все просто. Но заем денег удваивает риск. Если ты опять теряешь 50 процентов, то полностью выбываешь из игры, проигрыш высасы­вает весь твой капитал. Поэтому Баффет говорил: «Правило № 1 – не теряй денег. Правило № 2 – не забывай про правило № 1. Правило № 3 – не бери в долг».

Стратегия арбитражеров предполагала, что их оценки верны. Поэтому, когда ры­нок повернулся против них, им ничего не оставалось, как ждать момента, чтобы иметь возможность вернуть деньги. Но «риск» в таком понимании – с точки зрения волатильности – подразумевает, что инвестор будет терпелив и согласится ждать. А те, кто занимает деньги для инвестиций, далеко не всегда находятся в благопри­ятной для себя ситуации. Более того, чтобы увеличивать объем торговли при по­терях, нужно иметь под рукой дополнительный капитал, который можно было бы немедленно использовать в подходящий момент. Кроме того, в отношении капитала применимо понятие «альтернативные издержки».

Ларри Хилибранд потерял огромную сумму – 400 миллионов долларов, пытаясь сыграть на разнице по процентам на ипотечные облигации. Он был убежден, что сможет вернуть потери, если компания удвоит ставку. Баффет согласился с довода­ми Хилибранда и дал ему денег на продолжение торговли, которая действительно принесла прибыль.

У арбитражеров была какая-то сверхъестественная вера в собственные способно­сти, и когда в их секторе рынка стало тесновато, они захотели занять другие, где было меньше уверенности и устойчивости. Они во многом опирались на просчитанные компьютером модели, хотя и говорили всегда, что это лишь «дорожные указатели». Но Баффет и Мангер полагали, что полагаться на такие «указатели» – это все равно что использовать круиз-контроль, управляя автомобилем. Водитель может считать, что все вокруг в полном порядке. Но если вдруг подует сильный ветер, дорога станет скользкой или возникнут пробки, ситуация может обернуться совсем по-другому.

Еще больше, чем капитала для инвестиций, арбитражеры хотели возвращения J. М. Во время попыток восстановить устойчивость Salomon, когда арбитражеры умоляли вернуть Мэриуэзера, Баффет первое время «стоял над схваткой». Но когда Дерик Мохан что-то вежливо, но уклончиво забубнил, все поняли, что он не желает возвращения Мэриуэзера. Несмотря на это, Баффет и Мангер все-таки дали свое со­гласие, оговорив его несколькими условиями. Мэриуэзер должен будет работать под наблюдением. Он может вернуться на свое старое место, но будет обязан отчитывать­ся перед Моханом, у него будет меньше свободы при ведении бизнеса. Не желавший работать на коротком поводке Мэриуэзер прервал переговоры и в 1994 году основал собственный хедж-фонд Long-Term Capital Management. Фонд занимался теми же арбитражными операциями, что и соответствующий отдел Salomon, с одной только разницей, что Мэриуэзер и его партнеры оставляли себе всю прибыль.

Один за другим соратники Мэриуэзера покидали Salomon, чтобы занять места в кабинетах с видом на залив в новом здании Long-Term Capital Management в Грин­виче. Лишившийся своих лучших работников, Дерик Мохан стал готовить продажу акций Salomon, принадлежащих Баффету, и гадать, в какой именно день тот скажет, что «умывает руки»⁹.

* Оплата труда сотрудников была одним из камней преткновения между акционерами. В отличие, ска­жем, от Buffalo News базовая ставка зарплаты сотрудников была слишком мала для оценки их усилий по созданию ценности для акционеров. По сути, значительная часть бонуса представляла собой зар­плату. Причина того, что план, требующий от сотрудников почти бесплатной работы в плохие годы (чтобы компенсировать «избыточные» бонусы, выплаченные в иные годы), не может быть успешным, заключается в том, что он перекладывает риски инвесторов на плечи работников. Соответственно не менее проблематичной представляется и структура бонусов на Уолл-стрит, особенно в компаниях, не скрепленных узами партнерства.

** Чтобы считаться арбитражем, две сделки должны заключаться одновременно, дабы избежать рисков, связанных с поведением рынков. Покупка акции с ее последующей продажей не считается арбитра­жем, так же как покупка какао-бобов в Эквадоре и их продажа в Сан-Диего.