И хотя Сьюзи постоянно находилась в центре событий, она начала чувствовать, что ей тоже хотелось бы получить немного внимания от других. Многие ее друзья говорили, что для счастья ей было достаточно лишь минимального внимания со сто­роны мужа. Она никогда не могла согласиться с тем, что зарабатывание денег может быть основной жизненной целью. Она чувствовала себя обделенной из-за того, что Уоррен совершенно не интересовался путешествиями, музеями, театром, искусством и не мог разделить ее увлечений. На публике Уоррен взахлеб хвалил ее, но, приходя домой или на работу, погружался в привычное состояние. Она полагала, что, если бы он попытался сделать над собой усилие и хотя бы изредка сопровождал ее в картин­ную галерею или ездил на отдых туда, куда хотелось бы ей, это многое бы изменило в их отношениях. Но даже когда он делал то, о чем она просила, это воспринималось не как подарок, а как одолжение.

Когда Сьюзи окончательно поняла, что Уоррен никогда не плюнет на работу и не по­едет с ней на пару недель в Италию, она принялась путешествовать в одиночку или с кем-то из подруг. Она также начала ездить в гости к членам семьи, например к Берти, жившей в Калифорнии, и посещать семинары по вопросам личностного роста.

Как-то раз, когда она присела на скамейку в чикагском аэропорту, перед ней оста­новился мужчина. «Простите, вы не Сьюзи Томпсон?» – спросил он. Она смотрела на него в смущении, так как ее рот в этот момент был набит хот-догом. Это оказался Милт Браун, ее школьный возлюбленный, которого она не видела уже много лет. Он сел рядом с ней, и таким образом старое знакомство восстановилось¹³.

Сьюзи, которая всегда нуждалась в эмоциональной связи, впоследствии говорила, что ее муж не был человеком без эмоций – скорее он старался отключить свои чув­ства. Ей казалось, что самые сильные эмоциональные узы связывали его с друзьями и партнерами, перед которыми он имел обязательства, – именно они фактически и со­ставляли для него истинную семью. Все другие члены семьи Баффетов ничего не могли поделать с тем, что по-настоящему он загорался в компании друзей, а находясь дома, лишь исполнял все требуемые ритуалы, однако мысли его витали где-то далеко.

Даже несмотря на намерение закрыть партнерство, которому посвятил тринад­цать лет жизни, он сохранял тесные связи со своими партнерами и, казалось, совер­шенно не собирался от них отказываться. Порой он доходил до крайности в попыт­ках помочь им правильно разместить свои деньги. Он написал им еще одно письмо с детальным и скрупулезным описанием имевшихся у них возможностей.

Свою преданность им он объяснял так: «Вопрос поиска других консультантов крайне сложен. Закрывая партнерство, я помнил, что на меня рассчитывали мно­гие, а я намеревался передать им значительные суммы. Я чувствовал себя обязанным предложить им хотя бы какие-нибудь альтернативы».

Такое поведение было, мягко говоря, нетипичным для финансового менеджера. Даже Бен Грэхем когда-то ограничился тем, что сказал лишь: «Покупайте акции AT&T», а потом мимоходом упомянул имя Баффета в разговоре с несколькими людь­ми. Однако Баффет прилагал немалые усилия для того, чтобы направить будущую инвестиционную жизнь своих партнеров в правильное русло. Некоторые из них уже имели доли в партнерстве Мангера, и Баффет направил к Чарли еще пару вкладчи­ков. Сам Мангер в то время также испытывал по отношению к рынку негативные чувства. «Зачем мне новые люди, когда мне угрожает опасность разочаровать их? – говорил он. – Особенно когда я сам втянул их в отношения?» Также ему недоставало присущей Баффету способности рекламировать свой бизнес.

«Я порекомендовал своим партнерам двух людей, которые, по моему мнению, особенно хороши в своем деле и поразительно честны, – Сэнди Готтесмана и Билла Руана. К тому моменту я неплохо изучил мир инвестиций, а этих двоих знал уже давно – знал не только к каким результатам они пришли, но и за счет чего им это удалось, а это было чертовски важно»¹⁴.