И хотя Сьюзи постоянно находилась в центре событий, она начала чувствовать, что ей тоже хотелось бы получить немного внимания от других. Многие ее друзья говорили, что для счастья ей было достаточно лишь минимального внимания со стороны мужа. Она никогда не могла согласиться с тем, что зарабатывание денег может быть основной жизненной целью. Она чувствовала себя обделенной из-за того, что Уоррен совершенно не интересовался путешествиями, музеями, театром, искусством и не мог разделить ее увлечений. На публике Уоррен взахлеб хвалил ее, но, приходя домой или на работу, погружался в привычное состояние. Она полагала, что, если бы он попытался сделать над собой усилие и хотя бы изредка сопровождал ее в картинную галерею или ездил на отдых туда, куда хотелось бы ей, это многое бы изменило в их отношениях. Но даже когда он делал то, о чем она просила, это воспринималось не как подарок, а как одолжение.
Когда Сьюзи окончательно поняла, что Уоррен никогда не плюнет на работу и не поедет с ней на пару недель в Италию, она принялась путешествовать в одиночку или с кем-то из подруг. Она также начала ездить в гости к членам семьи, например к Берти, жившей в Калифорнии, и посещать семинары по вопросам личностного роста.
Как-то раз, когда она присела на скамейку в чикагском аэропорту, перед ней остановился мужчина. «Простите, вы не Сьюзи Томпсон?» – спросил он. Она смотрела на него в смущении, так как ее рот в этот момент был набит хот-догом. Это оказался Милт Браун, ее школьный возлюбленный, которого она не видела уже много лет. Он сел рядом с ней, и таким образом старое знакомство восстановилось13.
Сьюзи, которая всегда нуждалась в эмоциональной связи, впоследствии говорила, что ее муж не был человеком без эмоций – скорее он старался отключить свои чувства. Ей казалось, что самые сильные эмоциональные узы связывали его с друзьями и партнерами, перед которыми он имел обязательства, – именно они фактически и составляли для него истинную семью. Все другие члены семьи Баффетов ничего не могли поделать с тем, что по-настоящему он загорался в компании друзей, а находясь дома, лишь исполнял все требуемые ритуалы, однако мысли его витали где-то далеко.
Даже несмотря на намерение закрыть партнерство, которому посвятил тринадцать лет жизни, он сохранял тесные связи со своими партнерами и, казалось, совершенно не собирался от них отказываться. Порой он доходил до крайности в попытках помочь им правильно разместить свои деньги. Он написал им еще одно письмо с детальным и скрупулезным описанием имевшихся у них возможностей.
Свою преданность им он объяснял так: «Вопрос поиска других консультантов крайне сложен. Закрывая партнерство, я помнил, что на меня рассчитывали многие, а я намеревался передать им значительные суммы. Я чувствовал себя обязанным предложить им хотя бы какие-нибудь альтернативы».
Такое поведение было, мягко говоря, нетипичным для финансового менеджера. Даже Бен Грэхем когда-то ограничился тем, что сказал лишь: «Покупайте акции AT&T», а потом мимоходом упомянул имя Баффета в разговоре с несколькими людьми. Однако Баффет прилагал немалые усилия для того, чтобы направить будущую инвестиционную жизнь своих партнеров в правильное русло. Некоторые из них уже имели доли в партнерстве Мангера, и Баффет направил к Чарли еще пару вкладчиков. Сам Мангер в то время также испытывал по отношению к рынку негативные чувства. «Зачем мне новые люди, когда мне угрожает опасность разочаровать их? – говорил он. – Особенно когда я сам втянул их в отношения?» Также ему недоставало присущей Баффету способности рекламировать свой бизнес.
«Я порекомендовал своим партнерам двух людей, которые, по моему мнению, особенно хороши в своем деле и поразительно честны, – Сэнди Готтесмана и Билла Руана. К тому моменту я неплохо изучил мир инвестиций, а этих двоих знал уже давно – знал не только к каким результатам они пришли, но и за счет чего им это удалось, а это было чертовски важно»14.