Berkshire Fine Spinning занималась производством практически всего, начиная с жесткой саржи и заканчивая маркизетом, занавесками из канифаса и тканью для изготовления сорочек. Руководитель компании Малькольм Чейс упорно отказывал­ся от любых инвестиций в модернизацию. Его племянник Николас Брэди написал во время учебы в Гарвардской школе бизнеса работу об этой компании в 1954 году и пришел к столь обескураживающим заключениям, что сразу же продал принад­лежавшие ему акции Berkshire.

Несмотря на попытки Чейса противостоять требованиям Сибери Стэнтона в об­ласти модернизации, новая компания Berkshire Hathaway управлялась отныне исхо­дя из взглядов Стэнтона и его веры в судьбу. Он упростил производственный ассор­тимент, сконцентрировался на вискозе и развил производство – в какой-то момент компанией производилось до половины подкладочной ткани для мужских костюмов в США¹⁸. Berkshire Hathaway под руководством Стэнтона производила около четвер­ти миллиарда метров ткани в год, а он продолжал свои неустанные попытки модер­низировать производство и для этого вложил в фабрики еще миллион долларов.

На этот раз сомнения относительно сохранения производства в Ныо-Бедфорде начал высказывать его брат Отис, однако Стэнтон полагал, что время переводить производство на Юг упущено¹⁹, и категорически отказался забыть о своей мечте оживить фабрики²⁰.

Когда Дэн Ковин в 1962 году решил обсудить положение дел в этой компании с Баф­фетом, тот уже что-то знал о ней (впрочем, как и о любой достаточно крупной амери­канской компании). Судя по объему инвестиций (по данным бухгалтеров Berkshire), она стоила в целом 22 миллиона долларов, или 19,46 доллара в расчете на акцию²¹. Однако после девяти лет потерь любой желающий мог купить акции компании по семь с половиной долларов. Баффет приступил к их приобретению²².

Сибери также занимался этим, используя излишки наличности, не направлявши­еся в модернизацию, и выступая с предложением о покупке каждые два года. Баффет считал, что Сибери продолжит эту политику, и поэтому решил скупать акции каж­дый раз, когда они снижались в цене, с тем чтобы продать их компании, как только цены на акции начнут расти.

Они с Ковином договорились о механизме покупки акций. Если бы кто-то на рын­ке узнал о том, что Баффет занимается этим, то цены сразу же поползли бы вверх. Поэтому он организовывал процесс покупки через Говарда Брауна из компании Tweedy, Browne. Эта компания была любимым брокером Баффета, потому что все ее сотрудники, в особенности сам Браун, умели держать язык за зубами. Это было осо­бенно важно для Баффета. С учетом его стремления к секретности Tweedy, Browne придумала для счета партнерства Баффета особый код – BWX²³.

Когда Баффет прибыл в Tweedy, Browne, размещавшуюся в небольшом офисе по адресу Уолл-стрит, 52 (в том же здании в стиле ар-деко, в котором когда-то рабо­тал Бен Грэхем), ему показалось, что он зашел в старомодную парикмахерскую (это впечатление усиливали черно-белые керамические плитки на полу). Слева стояли столы секретаря и офис-менеджера. Справа была комната трейдеров. А за ней в не­большой нише (похожей скорее на шкаф), половину пространства которой занима­ли кулер с водой и вешалка, сидел Уолтер Шлосс, управлявший своим партнерством из-за полуразвалившегося стола. Покинув «Грэхем-Ньютон», он начал зарабатывать в среднем по 20 процентов годовых, используя метод Грэхема с незначительными вариациями. За аренду офиса он рассчитывался не деньгами, а оказывал Tweedy, Browne услуги по торговле акциями, не беря за это комиссионных. Сделок было немного, поэтому для него сделали скидку по арендной плате. Он ограничил свои рас­ходы подпиской на бюллетень Value Line Investment Survey карандашами, бумагой и жетонами на метро.

В центре зала, где сидели трейдеры, стоял семиметровый деревянный стол, ко­торый компания купила на какой-то распродаже старой рухляди. Его поверхность была испещрена выцарапанными перочинными ножами именами многих поколений школьников. Чтобы написать хотя бы строчку на листе бумаги, под него приходилось подкладывать что-нибудь жесткое. В противном случае на листе отпечатывалась надпись типа «Тодд любит Мэри».

С одной стороны изуродованного детьми стола сидел и властвовал Говард Браун. Напротив сидел главный трейдер компании – как и все коллеги, он был нервным, беспокойным и постоянно ждал телефонного звонка, после которого мог начать ра­боту. Пустующее рядом с ним место предназначалось гостям. Вдоль стен стояли де­шевые деревянные шкафы для бумаг.

Нигде в Нью-Йорке Баффет не чувствовал себя дома настолько, насколько в крес­ле для посетителей в Tweedy, Browne. Компания занималась арбитражем, операциями с акциями реструктурированных компаний и акциями так называемых stubs (компа­ний, которые разделялись на части после их приобретения) – то есть всеми теми ве­щами, которые так нравились Баффету. Она торговала 15-летними водопроводными ордерами нью-йоркского района Куинс – то есть правами на покупку акций водопро­водной компании, цена на которые подскакивала каждый раз, когда по городу ползли слухи о выкупе компании муниципалитетом Нью-Йорка. А когда слухи рассеивались, курс акций вновь падал. Tweedy, Browne покупала эти акции и снова продавала их на пике роста. Эту операцию она проделывала бесчисленное множество раз.

Также компания крайне умело боролась с руководством неизвестных и недооце­ненных компаний, пытаясь извлечь из их акций скрытую ценность, как было в слу­чае с Sanborn Map. Как вспоминал один из партнеров, «мы постоянно проводили время в судебных разбирательствах»²⁴. Все это очень напоминало Баффету о про­шлом в «Грэхем-Ньюман» и ничуть не было похоже на гигантскую сделку с American Express, однако ему очень нравилась эта атмосфера. Том Нэпп анализировал акции и, если не был занят планированием сделок, проводил целые дни за придумыванием розыгрышей. Он реквизировал огромный шкаф в подвале и доверху наполнил его четырехцентовыми марками «Голубой орел» (которые они с Баффетом раньше купи­ли по ошибке) и топографическими картами побережья Мэна. Гора карт понемногу росла, а Нэпп упорно вкладывал деньги, вырученные от продажи акций, в покуп­ку участков на береговой линии²⁵. Гора почтовых марок понемногу таяла – Tweedy, Browne наклеивала по сорок марок на каждую упаковку бюллетеня Pink Sheet, кото­рый неустанно, неделю за неделей отправляли Баффету.