Нью-Бедфорд – город, в котором располагалась штаб-квартира его компании – когда-то был бриллиантом в короне Новой Англии. В какой-то момент благодаря китобоям Нью-Бедфорд превратился в самый богатый город Северной Америки (в расчете на душу населения)11. Дед Стэнтона, капитан-китобой, возглавлял одну из влиятельных семей столицы самого удалого бизнеса в мире. Однако в середине XIX века, по мере того как редело поголовье кашалотов, промысловые суда должны были забирать все сильнее на север в поисках гренландских китов и заниматься промыслом в Северном Ледовитом океане. Осенью 1871 года, когда семьи Нью-Бедфорда терпеливо ждали своих сыновей и мужей, внезапные заморозки заставили двадцать два корабля остаться в арктических льдах. Они так и не вернулись*. После этого Бедфорд уже не мог быть таким же, как прежде. Китобойный промысел, лежавший в основе его благополучия, так и не смог обрести прежнюю силу. По мере снижения поголовья китов спрос на продукцию сократился. А после того как в Пенсильвании в 1859 году нашли нефть, керосин быстро превратился в популярный заменитель китового жира. Гибкий китовый ус**, использовавшийся при изготовлении женских корсетов, обручей юбок, каркасов зонтов и других предметов, характерных для Викторианской эпохи, не смог найти нового рынка сбыта, и изготовленные из него товары постепенно исчезли с полок магазинов.
В 1888 году Горацио Хэтэуэй, семья которого много лет занималась торговлей китайским чаем12, и Джозеф Ноунлз, его казначей, организовали партнерство для работы над новой и прогрессивной деловой идеей. Они основали пару текстильных фабрик – Acushnet Mill Corporation и Hathaway Manufacturing Company13. Одним из их партнеров была Хетти Грин по прозвищу «Ведьма с Уолл-стрит», наследница пароходства, выросшая в Нью-Бедфорде. Грин, жившая в квартире в Хобокене, часто садилась на паром до Нью-Йорка и плыла туда для того, чтобы разобраться с очередными займами и инвестициями. Она разгуливала по Манхэттену в древнем черном платье альпака и старой шляпе с вуалью, напоминая старую летучую мышь. Ее внешность была крайне эксцентричной, а о бережливости ходили легенды – говорили, в частности, что вместо нижнего белья она пользуется газетами. К моменту своей смерти в 1916 году Грин, по всей видимости, была самой богатой женщиной в мире: ее состояние составляло около 100 миллионов долларов.
С помощью таких мощных инвесторов начали появляться все новые фабрики, на которых расчесывали, сушили и окрашивали огромные тюки хлопка. Они выгружались на верфях Нью-Бедфорда с судов, прибывших из южных морей. Конгрессмен Уильям Маккинли, председатель комитета House Ways and Means, время от времени приезжал в город на торжественное открытие очередной фабрики. Он выступил с законопроектом по введению особого тарифа, направленного на защиту текстильных фабрик от импортной продукции (так как производство изделий из хлопка в других странах было значительно дешевле)14. Иными словами, с первых дней существования текстильным фабрикам на севере Америки для выживания нужна была политическая поддержка. В начале XX века возникла новая технология – кондиционирование воздуха, которая полностью изменила всю деятельность фабрик. После этого уже было экономически нецелесообразным ввозить хлопок из южных регионов с дешевой рабочей силой к холодным берегам Новой Англии. Джеймс Стэнтон-младший, сменивший Ноулза, наблюдал за тем, как половина производств его конкурентов переместилась на юг***. Доведенные до крайности постоянными сокращениями заработной платы, работники всех оставшихся на севере фабрик начали разрушительную пятимесячную забастовку, которая и «сломала хребет» их работодателям. Джеймс Стэнтон «отказывался тратить деньги акционеров на новое оборудование в условиях, когда бизнес шел плохо, а перспективы были совершенно неясны», вспоминал его сын15. Он выводил капитал из компании за счет выплаты дивидендов.
К тому времени как сын Стэнтона Сибери, выпускник Гарварда, взял в 1934 году бизнес в свои руки, старый и шаткий завод Hathaway еще умудрялся выпускать незначительные объемы одежды из хлопка. Сибери видел себя героем-спасителем текстильных фабрик. Он считал, что «в Новой Англии найдется место для текстильной компании, оснащенной новейшим оборудованием и возглавляемой умелыми руководителями». Вместе с братом Отисом он разработал пятилетний план модернизации16. Они потратили 10 миллионов долларов на установку систем кондиционирования, электрических лифтов, подвесных конвейеров, систем освещения и футуристически выглядевших раздевалок в старинных зданиях компании, выстроенных из красного кирпича. Они перешли с хлопка на производство вискозы («шелка для бедняков»), из которого во время войны делали ткань для парашютов. Тем не менее со временем дешевый труд в других странах все сильнее сбивал цену, которую были готовы заплатить покупатели. Для сохранения конкурентоспособности Сибери еще сильнее снизил размер оплаты труда работников своей новой фабрики. Однако год за годом волны, накатывавшиеся на его берега, – дешевые иностранные ткани, конкуренты с более автоматизированным производством и меньшими издержками на оплату труда на Юге – все сильнее подрывали основы его бизнеса.
В 1954 году на здание головного офиса компании, находившееся на Коув-стрит, обрушилась пятиметровая волна, вызванная ураганом «Кэрол». И хотя башня здания с большими часами, одна из местных достопримечательностей, уцелела, цеха и офисы буквально потонули в море грязи и мусора. Самым очевидным решением в такой ситуации было бы не пытаться восстановить производство, а присоединиться к маршу конкурентов, двигавшихся на юг. Вместо этого Сибери Стэнтон решил провести слияние Hathaway с другой фабрикой, Berkshire Fine Spinning, пытаясь, в сущности, выстроить дамбу против приливной волны17.
* В ходе бедствия 1871 года было потеряно около 30 судов, в основном приписанных к порту Нью-Бедфорда. Разрушительные людские и финансовые потери 1871 года изменили положение дел в отрасли. В тщетных попытках спасти то, что от нее осталось, китобои начали строить металлические суда, способные пробиться через лед.
** Китовый ус представляет собой «зубы», через которые киты процеживают воду в поисках планктона. Использование металлических заменителей значительно снизило спрос на этот продукт.
*** Север не был раем для рабочих, но на Юге дела обстояли еще хуже – практически отсутствовали законы против использования труда детей, ограничения продолжительности рабочего дня или обеспечивавшие безопасность труда. Фабрикам принадлежали и дома рабочих, и магазины, в которых те покупали продукты. Компании обеспечивали подачу воды, открывали собственные церкви, контролировали суды и правительства штатов. Полиция, вооруженная автоматами, не допускала забастовок. Рабочие напоминали издольщиков. Почти десять тысяч рабочих на Севере потеряли свои места после того, как текстильные компании начали перемещаться на Юг, в Северную и Южную Каролину, в поисках более дешевой рабочей силы, а после Второй мировой войны на Юге уже начали строиться новые предприятия с системами кондиционирования воздуха.