Мы прибегаем к диверсификации, поскольку не можем предсказать будущее.
Пол Самуэлъсон1
Представьте себе – если сумеете – японского инвестора предпенсионного возраста в декабре 1989 г. Страна восходящего солнца на подъеме – по оценкам экспертов, территория вокруг императорского дворца стоит больше, чем вся недвижимость Калифорнии, а японские предприниматели поглощают американские компании и земли, как ломтики жареной картошки. Японские производители разоряют своих европейских и американских конкурентов, поставляя недорогие автомобили и потребительские товары. Через 20 лет Toyota будет продавать в США столько же автомобилей, сколько General Motors. Неудивительно, что японские акции обеспечивают тем, кто выходит на пенсию, очень неплохой доход. За предыдущие 20 лет каждый доллар, вложенный в фондовый рынок Токио, вырос до $57,23. Наш герой – японский пенсионер – с нетерпением ожидает выхода на заслуженный отдых, зная, что он будет спокойно наслаждаться общением с близкими, не тревожась о хлебе насущном, а при желании сможет купить домик на Гавайях.
Но, к сожалению, конец этой истории печален. За следующие
19 лет, с 1990 по 2008 г., доллар, вложенный в японские акции, падает ниже 60 центов даже при реинвестировании дивидендов. А поскольку к 1989 г. акции были чудовищно переоценены, эти дивиденды оказались не слишком большими.
Не прибегая к диверсификации, вы рискуете повторить судьбу японских инвесторов после 1989 г.
В результате портфель нашего героя не пережил своего хозяина. С 1990 г. он ежегодно расходовал 5% своих сбережений, и в 2002 г. у него не осталось денег. Весь ужас ситуации заключался в том, что он понимал неотвратимость этой минуты. Спустя всего два года после выхода на пенсию из-за спада на рынке и снятия денег со счета его портфель уменьшился вдвое.
Если бы в его портфеле были облигации, все сложилось бы куда лучше. А если бы он вложил средства в фондовые рынки США и Европы, он бы катался как сыр в масле.
