Помимо экономности, проявляемой в личном потреблении, Баффета обвиняют и в том, что он не очень щедр по отношению к сотрудни­кам своих компаний, вплоть до первых лиц, которых он так превозносит. Утверждают, что когда Баффета в 1982 г. спросили, может ли Buffalo News, учитывая ее высокую прибыльность, создать план участия сотрудников в прибылях, он ответил: «Журналисты не делают ничего, что может повлиять на мою прибыль, поэтому у меня нет ни малейшего желания делиться ею с ними». На мой взгляд, такой ответ тоже мотивирован не столько желанием сэкономить, сколько теоретическими убеждениями.

Американские журналисты вытащили на свет историю о том, что, ког­да закрывали текстильные фабрики, принадлежавшие Berkshire Hathaway, Баффет отказался встречаться с профсоюзными деятелями, объяснив им, что не находит предмета для разговора, а увольняемым рабочим заплатил лишь ненамного больше того, что полагалось по контракту. «Уоррен хотел быть справедливым. И действительно таковым был, но не проявлял при этом излишней щедрости», – заметил гендиректор данного подразделения Berkshire Hathaway.

Ловенштейн свидетельствует, что не очень щедрым Баффет был и в отношении компенсаций для высшего руководства Berkshire Hathaway. «Ее гендиректор Кен Чейс получал меньше, чем руководители прямых конку­рентов Berkshire. В 1970 г., когда Чейс возглавлял компанию уже четыре года, его зарплата составляла всего 42 тыс. долл. в год. Баффет также не проявлял особой щедрости в отношении пенсионных планов работников. Чейс как-то заметил: «Уоррен резко отрицательно относился к тому, чтобы руководство компании получало выгоды за счет акционеров». Несмотря на это, Чейсу нравилась автономия при работе с Баффетом, и он был ему предан. Это многое дает для понимания того эффекта, который производил Баффет на людей. Несмотря на то, что бумажник он не открывал, он был непревзой­денным мотиватором».

На мой взгляд, подобного рода экономия частично объясняется тем, что Баффет действует исходя из идеи справедливости, как он ее понимает: раз прибыль создается не журналистами, а качеством франшизы самого бизне­са, то она по праву принадлежит собственнику бизнеса. С другой стороны, важен и мотив самодисциплины, ведь, по мнению Баффета, «жирный бу­мажник – враг инвестирования с выдающимся результатом».

Для полноты картины заметим, что у биографов Баффета в описаниях его моральных качеств встречаются «перекосы» и в обратную сторону. Некоторые защищают все, что он делает, я бы даже сказала, оголтело. Так, судя по одному из источников, сверхпорядочность Баффета дохо­дит до того, что он всегда предлагает за бизнес справедливую цену: «Он не может себе позволить мухлевать с ценой... Он не хочет разрушить свою хорошую работу, разочаровав тех самых людей, являющихся не­отъемлемой частью франшизы, которую он покупает. Таким способом это не работало бы...». Я не стала бы преувеличивать. Как я уже пыта­лась показать на конкретных примерах, некоторые из компаний Баффет купил с недооценкой. А что касается нравственных вопросов, связанных с такими приобретениями, то они решаются по-другому: в большинстве случаев Баффет просит продавца первым назвать цену, и если она ока­зывается ниже максимальной цены, которую он готов платить (в эконо­мической науке она называется reservation price), то заключение сделки происходит. Такой подход не только морален (мол, «вы же сами хотели продать бизнес по этой цене...»), но и позволяет приобретать компании с недооценкой.