Выдающиеся результаты некоторых инвесторов, в частности друга и бывшего коллеги Баффета Уолтера Шлосса (Walter Schloss), управ­лявшего фондом WJS Ltd Partners (данные по доходности которого мы приводили в табл. 1.3 главы 1), Баффет объясняет именно тем, что в бизнес-школах студентов учат, что рынок рационален. Так, вспоминая о Шлоссе в связи с его смертью, он сказал: «Тысячи студентов выпускают­ся в жизнь с верой в то, что ежедневная цена каждой акции "верна"... и что попытки оценить бизнес – т. е. акции – бесполезны. А Уолтер тем временем "бил" рынок, и его работа облегчалась неправильными инс­трукциями, которые закладываются в молодые головы. В конце концов, если вы специализируетесь на морских перевозках, вы только выиграете от того, что всем вашим потенциальным конкурентам будут вдалбли­вать, что земля плоская».

Подобным же образом Баффет говорит и об эффективности рынков: «Корректно наблюдая, что рынок был часто эффективен, [сторонники ги­потезы об эффективности рынка] пришли к заключению, что рынок был эффективен всегда. А разница между этими двумя утверждениями – это разница между ночью и днем».

Неверие в рациональность финансовых рынков ведет к признанию того, что предсказать движение рынка в краткосрочной перспективе тяжело, если вообще реально (мы не говорим об угадывании), поэтому не стоит этим заниматься. Признание же того, что рынок иногда бывает нерационален, наводит вас на мысль, что рано или поздно все активы будут оценены по справедливости, и, соответственно, поиск некорректно оцененных рынком активов, для которых возможно предсказать динамику цен в долгосрочной перспективе, все же имеет смысл.

Из этой дискуссии следуют и принципиальные различия в понимании риска традиционными финансистами и Баффетом.

Классический постулат экономической и финансовой науки состоит в том, что больший риск требует большей доходности, так как инвесторы риск не любят. Чем выше риск, тем больше норма дисконта, применяя кото­рую инвесторы оценивают стоимость той или иной ценной бумаги. Соответ­ственно, чем выше риск вложения в акции, тем ниже стоимость этих акций, и тем больше возможность заработать. Риск же измеряется волатильностью результата. Это определение связано с гипотезой об эффективности фи­нансовых рынков, согласно которой любое изменение прогноза тотчас же отражается в ценах. Соответственно, волатильность зависит от изменений прогнозов: чем они чаще и радикальнее, тем сильнее колеблются цены ак­ций. Итак, на эффективном рынке возможность заработать прямо связана с принятием больших рисков, которые определяются как «историческая во­латильность курса акций».

Отсюда многие делают вывод, что чем сильнее колеблются финансо­вые результаты компании, тем меньше стоят ее акции. Кстати, отсю­да же проистекает и стремление руководства публичных компаний «сглаживать» результаты путем бухгалтерских проводок. (На что Баффет как-то заметил: «Те, кто пытаются» нарисовать «результаты бух­галтерскими методами, обычно не достигают ни реальных результатов, ни бухгалтерских показателей».) При этом менеджеры забывают, что, согласно той же теории, вознаграждается лишь недиверсифицируемый риск. Следовательно, применение методов «сглаживания» финансовых результатов в конечной перспективе ничего не дает. Это же относится и к диверсификации активов – инвесторы могут диверсифицировать свои вложения сами, поэтому диверсификация в рамках реального сек­тора – это медвежья услуга инвесторам.

Баффет и руководство подконтрольных ему компаний подобными уловками не занимаются. Разумеется, здесь хватило бы и морального объяснения. Но существует и экономическая подоплека. Даже если пред­положить, что финансовый рынок нерационален и при прочих равных выше оценивает компании со стабильными результатами, Баффета оценка рынком его активов в конкретный момент времени не интере­сует, так как он планирует держать их «до бесконечности». Длинный горизонт инвестирования позволяет избежать соблазна «подстроиться» под рынок.