А что касается недружественных приобретений, то таким было в первую очередь... приобретение самой Berkshire Hathaway. Компания образовалась в 1955 г. в результате слияния двух производителей текстиля, расположен­ных в Новой Англии, – Berkshire Fine Spinning Associates, Inc. и Hathaway Manufacturing. Читатель, наверное, удивится, узнав, что текстильная про­мышленность Новой Англии начала «загибаться» еще задолго до китайской экспансии. Поначалу конкуренцию североамериканским производителям стали составлять... компании с юга страны, использовавшие более дешевую рабочую силу. Тенденция к потере конкурентоспособности компаниями Новой Англии наметилась еще в 1920-е гг. Поскольку производство стано­вилось все менее прибыльным, большинство владельцев фабрик в Новой Англии перестали в него инвестировать – либо перенося производство на Юг, либо совсем закрывая фабрики, когда те становились убыточными. Hathaway Manufacturing была чуть ли не единственной компанией в регио­не, владелец которой продолжал вкладывать в нее капитал. Hathaway спас­ло то, что она первой наладила выпуск искусственного шелка и стала са­мым крупным в США производителем подкладок для мужских костюмов. В 1940-е гг. благодаря военным заказам на парашютную ткань ей удалось выжить и даже «накопить жир».

Однако в 1954г. здание фабрики сильно пострадало из-за урагана, что вы­нудило ее владельца к слиянию с другим производителем из Новой Англии – Berkshire Fine Spinning Associates, Inc. Во время войны Berkshire тоже была при­быльной и за этот период аккумулировала значительные денежные средства. Однако она работала на старом оборудовании и могла перерабатывать только хлопок, поэтому с приходом 50-х начала испытывать трудности. В результате слияния образовалась компания с 14 производственными площадками и оборо­том 112 млн долл. Объединенную компанию контролировали два крупных ак­ционера – Сибари Стэнтон (Seabury Stanton) и Малком Чейс (Malcolm Chace). Первый являлся основным владельцем и президентом Hathaway Manufacturing, а второй – владельцем Berkshire. Во главе объединенной компании встал Стэн­тон. Вскоре бразды правления перешли к его сыну Джеку.

Berkshire Hathaway была публичной компанией. Баффет анализировал ее акции еще в 1950-е гг., работая на Грэхема, – для приобретения в портфель его фонда. Правда, тогда акции куплены не были. С тех пор Баффет наблю­дал постепенное падение акций компании: с примерно 14 долл. за штуку в 1955 г. до менее чем 8 долл. – в 1962 г. Поскольку оборотный капитал ком­пании составлял 16,5 долл. на акцию, Баффет счел инвестиции в них выгод­ными и начал скупку. К 1963 г. он был самым крупным акционером компа­нии. Он действовал анонимно, владея бумагами через номинальное держание брокеров с Уолл-стрит. Интересы Баффета в совете директоров Berkshire Hathaway представлял его друг, который не раскрывал, на кого работает. Од­нако в какой-то момент произошла утечка: менеджмент заподозрил, что ак­ционером компании является Баффет. Когда один из руководителей компа­нии позвонил ему поинтересоваться, собирается ли он скупать акции дальше, Баффет ответил неопределенно: «Может быть, да, а может быть, нет».

Сравните этот ответ с ответом президенту компании Coca-Cola в анало­гичной ситуации. Когда Баффет начал скупку акций Coca-Cola в 1988 г. и действовал через брокера со Среднего Запада, руководство компании подумало, что за этой скупкой мог стоять Баффет. Когда Баффету поз­вонил президент компании, тот с легкостью признался, что это именно он, попросив лишь не распространять эту информацию до того момен­та, пока он сам не будет вынужден раскрыть контролируемую им долю в компании. (В США раскрытие информации начиная с 10% акций явля­ется законодательным требованием.) Не исключено, что доброжелатель­ность Баффета по отношению к менеджменту на самом раннем этапе вхождения в компанию помогла ему впоследствии стать членом совета директоров Coca-Cola. Правда, во всей этой истории наверняка сыграл роль и другой фактор: дело в том, что президент Coca-Cola Дон Киу тоже родом из Омахи и лично знал Баффета, а на момент описываемых со­бытий они были знакомы уже 30 с лишним лет.

Мораль: когда настал черед становиться «белым и пушистым» и это стало выгодно, Баффет таковым стал. А во времена Berkshire Hathaway это, видимо, не имело для него смысла.